Имя Марины Цветаевой, наряду с именами А. Ахматовой, О. Мандельштама, С. Есенина, Б. Пастернака, определяет целую эпоху русской поэзии первой трети ХХ века.
Поэтическая индивидуальность Цветаевой многолика, мироощущение противоречиво, а судьба глубоко трагична. Ее поэзия – всегда исповедь, откровение. Важнейшие темы творчества – любовь, поэзия, Россия.
Жизнь гениев, как правило, коротка и трагична. И не потому ли они так щедры в своих произведениях, что стремятся оставить потомкам сокровище своего духа? Сокровища, не всегда по достоинству оцененные при жизни.
***
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я – поэт,
Сорвавшимся как брызги из фонтана,
Как искры из ракет.
Ворвавшимся как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти,
- Нечитанным стихам! –
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не Берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед!
И сейчас, в год 120-летия со дня рождения поэтессы, можно с полной уверенностью утверждать, что строки ее юношеского стихотворения оказались пророческими, вещими.
Марина Цветаева из тех людей, жизненное предназначение которых раскрылось очень рано.
Вся ее энергия, сбросив путы повседневности, освободившись от рассеяний быта, как бы растворилась в творениях ее сердца и разума…
***
Если душа родилась крылатой – Что ей хоромы - и что ей хаты!.. Марина Цветаева – поэт сложный и противоречивый. Илья Эренбург, хорошо знавший ее в молодости, писал: «Кажется, нет в моих воспоминаниях более трагического образа, чем Марина. Все в ее биографии зыбко, иллюзорно: и политические идеи, и критические суждения, и личные драмы, - все, кроме поэзии…»
Она сама признавалась, вспоминая свои первые осознанные годы жизни: «Все мое детство, дошкольное досемилетие, все мое младенчество – крик». Позже это «крик» воплотился в отточенные строки, обращенные к поэзии.
***
Я – страница твоему перу.
Все приму. Я белая страница.
Я – хранитель твоему добру:
Возращу и возвращу сторицей.
Я – деревня, черная земля.
Ты мне – луч и дождевая влага.
Ты – Господь и Господин, а я –
Чернозем и белая бумага!
|
